В непроходимости туманного,
Ни в тьме ночной, ни в свете дня –
Нигде не видно необманного
Любви безсмертного огня.

В неизмеримости безмерного,
В неответи́мости немой
Зову и светлого, и верного,
И одного к душе одной.

В неохватимости безбрежного
Зажглась вечерняя звезда;
Зову и жаркого, и нежного,
И неизменного всегда,

Неповторимого, единого,
Чья жизнь одной моей дана,
И от души неотделимого,
Ни наяву, ни в дымке сна.

Но мне в тяжелом одиночестве
Все мнится: улетел ты прочь.
И в мрачном кажется пророчестве:
Кругом меня сгустилась ночь,

Уже ложатся тени лунные,
И небо тёмное в звездах,
А в сердце – помыслы безумные
И нет молитвы на устах.

В неизъяснимости безвестного,
В неответимости немой
Тебя зову я, безтелесного:
Слети, Хранитель светлый мой!

Певец небесный Триединого,
Хранитель чудный одного,
Носитель светлого, невинного,
Гонитель мрачного всего.